Вечер. На освещённой фонарями площади, я стоял в ожидании прихода Емили Клайн. Она, уже, будучи влюблённой в Себастьяна, согласилась со мною встретиться сегодня, около восьми часов вечера. У меня с собой был пакет с её школьными тетрадями, с которых я иногда списывал домашние задания. Я мысленно карал себя за то, что стоял и вспоминал все, что с нами происходило раньше.
Мы дружили достаточно долго, где-то шесть с половиной лет: вместе прогуливали уроки, шли домой, делили одно пирожное на двоих, и даже первый раз поцеловались. 
Только всё куда-то исчезло, когда она окончила школу. Стоит сомкнуть веки, как я вспоминаю ее красное до колен платье и жёлто-синюю ленту "Выпускник". Постепенно, стоя на площади, я начинаю ощущать озноб: ветер, до боли холодный, стал проникать в мои кости. Убеждать меня в том, что всё хорошо, у Емили никогда не получалось. Это была наша очередная ссора, но уже за пределами школы, когда мы оба стали студентами и реже встречались. Для меня эта ссора послужила концом нашей дружбы… Нет… Я больше не намерен жить прошлыми воспоминаниями, даже если от них становилось хорошо и спокойно на душе. Может, я эгоист, но в данном случае именно Емили не сумела сохранить те тёплые и дружеские отношения, возникшие когда-то между нами. Я ведь знаю, что осколки, сколько бы их не собирали и не пытались придать им прежней формы, не склеишь… - Привет! -Емили незаметно подошла ко мне, тем самым заставив меня вздрогнуть. Я вспомнил, что хотел бы... - Извини, что заставила тебя ждать! -её голос был спокойным, как никогда, а мне казалось, что вот сейчас он предательски задрожит... Моим единственным долгом сегодня, было вернуть ей тетради. Не люблю хранить чужие вещи у себя дома. - Спасибо за помощь, они в своё время мне очень пригодились... На её лице появилось некое подобие улыбки, но оно мгновенно исчезло. Емили достала из портфеля мой диск, который я дал ей месяц назад. Ровно столько же мы не разговаривали. А потом она не выдержала и написала, что не может жить без лучшего друга в мире… Она не была малышом, а я Карлсоном, поэтому я предпочёл оставить всё, как есть. Моё игнорирование на её просьбу помириться сделало её еще более замкнутой в себе. - Кажется, всё! Если я что-то забыл вернуть, позвонишь, когда посчитаешь нужным. - У меня нет твоего номера. - Как? Мой вопрос разнёсся эхом по безлюдной площади. Я не хотел, чтобы она ответила на него, но, тем не менее, она выдавила из себя объяснение. - Мне сказали, чтобы я больше не смела тебя беспокоить. - Кто сказал? - Хейм... Ох уж эта неугомонная подружка, с которой мы познакомились, на репетиции спектакля "Бременские музыканты", когда нам исполнилось по девять лет. Она точно знает, что говорит. Одним словом, она классная девчонка, но это уже совсем другая история… - Я могу идти? - Да, да. Если что... Я вовремя успел запнуться, вспомнив, что у неё нет возможности мне позвонить. - Ну, пока! 
Мне нечего было, ей сказать. По-моему, слова здесь были неуместны. Емили продолжала держать себя в руках и вести себя так, будто ничего не произошло. Развернувшись в сторону светофора, она быстрой походкой удалялась к остановке. В пяти метрах от себя я услышал, что она не сдержалась и дала волю слезам. Нас ведь больше ничего не связывало, тетради, и те вернул. Я заставил себя сдвинуться с места. Но каждые десять секунд оборачивался, чтобы взглянуть на неё. Она всё еще стояла в ожидании последнего автобуса и каждые две секунды вытирала рукавом нос. Я уже скрылся за поворотом, оставив её на произвол судьбы. Пусть она найдёт достойного себя человека, с которым больше никогда в жизни, и ни под каким предлогом не расстанется, а я буду рад воспоминаниям. Ведь каждый раз, когда закрываю глаза, вижу её красное до колен платье…
Дмитрий Печерский
